Часть третья
Политическая деятельность Наримана Нариманова началась еще в годы его учебы в Императорском университете Новороссийска в Одессе, когда он активно участвовал в студенческом движении. Его мировоззрение формировалось под воздействием научно-культурной среды Тифлиса, общественно-политической атмосферы Баку и Тебриза, а также революционного духа Горийской учительской семинарии. Участие в Тебризском движении привело к его заключению в крепости Метех, а затем — к ссылке в Астрахань.
После возвращения в Баку и оправдания, Нариманов вновь включился в политическую жизнь, переживая активный период в Астрахани и Москве. Его возвращение на Родину произошло после того, как Азербайджанская Демократическая Республика пала под ударами Красной Армии, а Баку был утоплен в крови. Нариманов вернулся как учитель, писатель, публицист, врач и общественно-политический деятель.
Историки, рассматривающие его деятельность лишь поверхностно, без анализа архивных документов, официальных писем и материалов, хранящихся в политических архивах различных стран, порой называют это “предательством Нариманова” или “топором из своих, которым Советы рубили по нашим головам”. Однако для тех, кто исследует его путь вдумчиво, становится ясно: Наримановщина была формой идеологии азербайджанства — в период, когда велась борьба за Карабах, Зангезур, Нахчыван и Закаталы.Истина, однако, совсем иная. Нариманов был социал-демократом. Он мечтал видеть свой народ свободным, свое государство — независимым, а нацию — процветающей. Его устраивал ленинский лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Нариманов входил в число основателей партии «Муджахид» в Южном Азербайджане — точнее, организации, устав которой во многом превосходил рамки обычного партийного документа. Он также был одним из создателей партии «Гуммет». Как и все социал-демократы своего времени, он видел спасение «уммы» в «Гуммете», на севере, в Центре — в РСФСР, питая надежду на «Северное Солнце».
Красные знамена и серпасто-молоткастый строй, возможно, и несли с собой новую формацию, но удержать ее в руках, сохранить — оказалось невозможно…
В Азербайджане политика дашнаков осуществлялась в полной мере…
Исторические факты, хранящиеся в Архиве политических документов Управления делами Президента Азербайджанской Республики, а также официальные письма Ленина и Чичерина Нариману Нариманову 1919 года, и, в свою очередь, обращения самого Нариманова к В.И. Ленину, Троцкому и Чичерину в 1921 году, однозначно подтверждают: переход от лозунгов марксизма-ленинизма, положенных в основу Советской власти, к формуле марксизма-ленинизма-сталинизма стал результатом предательства, укоренившегося в центре. Это предательство ассоциировалось с такими фигурами, как Орджоникидзе, Киров, Мясников (Мясникян), Махарадзе, Микоян и Берия. В действительности с самого начала были нарушены принципы социализма, и, как писал сам Нариманов, обещанная большевиками система управления, вопросы территориальной целостности, механизм доверия и веры в государственность разрушались, все переворачивалось с ног на голову, в регионах нарастало недоверие к власти, вспыхивали бандитизм и терроризм.
Постановка Азербайджана, наряду с такими государствами, как Латвия, Литва, Эстония и Молдова, а также республиками Северного Кавказа, в один ряд означала не что иное, как вытеснение азербайджанцев с их исторических земель, особенно на территории Грузии и в самом Азербайджане. Создание Армянской ССР с территориальными притязаниями на азербайджанские земли, инициирование Центром по требованию армян и грузин вопросов Зангезура и Закавказья, формирование Нагорно-Карабахской автономной области, Нахичеванской АССР и Дагестанской АО — все это вызывало тревогу и беспокойство у Нариманова, который изначально старался мобилизовать восточные народы на сторону революции.
В ответ он направлял письма протеста и дипломатические ноты, а также подготовил масштабное аналитическое обращение «Восточный вопрос» и «Положение в Азербайджане», состоящее из разделов, в которых с бесстрашием поднимал перед Центром острые вопросы. Это обращение, озаглавленное как «К истории нашей революции на окраинах», было направлено в ЦК РКП(б), Иосифу Сталину, Льву Троцкому и Карлу Радеку.
С болью и разочарованием, столкнувшись с недоверием на пути, по которому он шел с верой, Нариманов писал:
«Этот документ не увидит свет… но придет время, когда история найдет виновных в нашей трагедии».
А в другом письме он прямо заявлял:
«На данный момент в Азербайджане нет партии, представляющей интересы Азербайджана… партия распадается не по дням, а по часам… В Азербайджане политика дашнаков осуществляется в полную силу… В лице Серго Орджоникидзе и Сталина ЦК РКП(б) не доверяет нам, тюркам, и передает судьбу Азербайджана в руки армянских дашнаков».
С первых дней советизации в правящих кругах Азербайджана начались острые разногласия по вопросу национальной политики. Еще в годы Азербайджанской Демократической Республики (1918–1920) советник губернатора Карабаха и военного правителя этой области Хосров-бека Султанова — влиятельный в Карабахе и Зангезуре политик Шамиль-бек Махмудбеков — 15 февраля 1921 года направил письмо наркому Нариману Нариманову. В этом обращении, ныне хранящемся в 609-м фонде Архива политических документов при Управлении делами Президента Азербайджанской Республики, говорилось о том, что местное население подвергается террору со стороны дашнаков. Автор письма подчеркивал, что Хосров-бек и его брат Султан-бек Султановы проводили в Карабахе и Зангезуре своего рода антитеррористические операции, пытаясь защитить местное население от насилия, и что Советская власть в этих краях воспринималась скорее, как источник опасности, чем как гарантия порядка.
Тот же документ свидетельствует и о шаткости позиций новой власти в Нахчыване, где народ, измученный гнетом дашнаков, открыто выражал протест и сопротивление. В своих письмах Владимиру Ленину Нариман Нариманов не раз поднимал эти вопросы, раскрывая перед Кремлем реальную обстановку. Уже в мае 1920 года, сразу после возвращения в Баку, он с горечью сообщал: «Азербайджан разграбляют со всех сторон, стреляют направо и налево». Эти слова, ставшие почти пророческими, он повторял и в последующие месяцы, предупреждая, что насилие и произвол не принесут стране ничего хорошего.
Как отмечает доктор исторических наук Ильгар Нифталиев в своей статье «Нариман Нариманов и национальные интересы Азербайджана», опубликованной 19 марта 2024 года в «Халг газети», противоречия в азербайджанской элите по вопросам национальной политики не возникли на пустом месте — их корни уходят в трагические события марта-апреля 1918 года. Тогда, после прихода к власти Бакинского Совета народных комиссаров, десятки тысяч азербайджанцев стали жертвами этнической резни, устроенной дашнаками при поддержке большевиков. Эти события породили глубокое недоверие к советской власти среди мусульманского населения, которое еще долго воспринимало слово «большевик» с ужасом.
Именно поэтому Нариманов, будучи одним из главных азербайджанских представителей в новой власти, пытался выстроить национальную политику так, чтобы не допустить повторения трагедии 1918 года. Он неоднократно обращался с письмами в Москву, на имя Ленина и Сталина, подчеркивая необходимость учитывать национальные реалии Азербайджана и проводить более осторожную политику. Однако реальность после апрельской оккупации 1920 года говорила о другом: репрессии, произвол и игнорирование мнения местных элит продолжались, что лишь укрепляло раскол между центральной властью и азербайджанским обществом.
Не случайно после возвращения Нариманова в Баку его встречали со словами надежды: «Может быть, вы положите конец этому беспределу… Азербайджан грабят, людей расстреливают без суда и следствия». В ответ на это Нариманов подписал несколько декретов, запрещающих расстрелы без одобрения Азербайджанского революционного комитета, тем самым пытаясь хоть как-то обуздать волну репрессий.
Война против «наримановщины», а точнее – против азербайджанства: как Орджоникидзе и Киров боролись с Наримановым
Все эти факты — горькая правда, ужасы, с которыми столкнулся азербайджанский народ. Однако официальные документы, указы, приказы и распоряжения, подписанные Нариманом Наримановым с первых дней его деятельности как председателя Азревкома, свидетельствуют об его справедливой позиции и подлинном патриотизме. С первых лет прихода к власти он действовал в условиях двойственности, идеологического и административного раскола:
Одна из групп коммунистов полагала, что в рамках единого государства с Россией республике необходимо предоставить широкие полномочия, учитывать местные условия, традиции, язык и религию, а руководство должно осуществляться непосредственно азербайджанскими коммунистами. Самым ярким представителем этой группы был Нариман Нариманов, председатель Азревкома и Совета Народных Комиссаров АзССР. Таким образом, именно он стал основоположником идейного течения, вошедшего в историю под названием «наримановщина» — не случайной, а закономерной идеологией, основанной на принципах национальной справедливости.
Это течение вобрало в себя любовь к нации, родине, стране — тот же дух, который впоследствии в полной мере проявится в азербайджанской идее, развитой всесторонне в начале политической деятельности Общенационального лидера Гейдара Алиева.
Задолго до Нариманова — еще сто лет назад — основатель востоковедческих отделений Казанского и Петербургского университетов Мирза Казым-бек, чьи труды выходили в царской России без цензуры, произнес пророческие слова перед императором Николаем:
«Спасти и развить Восток смогут лишь сами восточные народы».
Мирза Казым-бек был сыном дербентского шейх-уль-ислама Мухаммеда-Касима Казым-бека. А под Востоком тогда понимали и Азербайджан.
До назначения главой Азревкома в 1920 году и председателем Совета Наркомов АзССР, Нариманов в 1919 году занимал важные посты: он был председателем комиссариата по делам закавказских мусульман в Астрахани, возглавлял Восточный отдел НКИД РСФСР, был заместителем наркома по делам национальностей и членом Бюро по восстановлению Советской власти на Северном Кавказе, созданного по поручению Ленина. Он неоднократно встречался с Владимиром Ильичом, обсуждая судьбу Кавказа, Востока, тюркского мира и Азербайджана.
В своих статьях «Взгляд на завоевание Кавказа», «С каким сознанием мы идем на Кавказ?» он обосновывал необходимость уважительного отношения к обычаям, традициям и духовным ценностям мусульманского населения, особенно азербайджанцев, подчеркивая: именно в этом кроется успех большевистской политики в регионе.
Однако его окружали иные деятели, зачастую — откровенные противники. Некоторые из его соратников по партии на Кавказе, не стесняясь, отправляли Ленину телеграммы с просьбами не давать Нариманову полномочий, и даже клеветали на него. Как пишет доктор педагогических наук Захра Мурадова в газете «Respublika» (29 июля 2020 года), незадолго до прибытия Нариманова Орджоникидзе и Киров телеграфировали Ленину, прося дать им «полномочия на весь Кавказ и прилегающие территории» и советуя не предоставлять таких же Нариманову.
На тот момент, кроме Нахичеванского уезда, советская власть уже была установлена по всей территории Азербайджана.
Орджоникидзе и Киров, в союзе с такими фигурами, как Микоян, Мирзоян, Саркис Саркисян, а также «топоры из своего же леса» — Рухулла Ахундов, Алигейдар Караев — яростно боролись с наримановщиной. Им противостояли такие деятели, как Мовсун Гядирли, Мирджафар Багиров, Султанмеджид Эфендиев, Дадаш Буниятзаде — представители условно «правого» крыла, национально ориентированные коммунисты, отстаивавшие территориальную целостность Азербайджана. Они выступали против передачи Зангезура, Карабаха, Нахичевани Армении, Закаталы — Грузии, против выделения Баку в отдельный статус, а также против включения Азербайджана в Закавказскую федерацию.
Архивные документы и исследовательские работы подтверждают, что во времена политического правления Нариманова внутри Компартии шла непримиримая «холодная война» между «правыми» и «левыми», при этом последние делали все, чтобы устранить наримановщину и вытеснить национальные кадры. Дело дошло до того, что сам Нариманов был вынужден несколько раз подавать прошения об отставке.
Нариманов и его кодекс «наримановщины»: борьба за национальное достоинство на фоне азербайджанства
Нариман Нариманов, одна из наиболее ярких фигур в политической истории Азербайджана начала XX века, боролся не за власть, а за национальное самосознание, за право своего народа быть услышанным в сердце империи — в Москве. Его политическая линия, основанная на идеях «наримановщины» и идеологии азербайджанства, была попыткой отстоять национальные интересы в условиях централизованной большевистской диктатуры.
Хотя приход Нариманова на Кавказ, а затем и его деятельность в Азербайджане во многом были инициированы именно советским руководством, Шурами, Центром и лично Владимиром Ильичом Лениным, в Москве ему так и не простили стойкой позиции, основанной на национальных приоритетах. Единственным способом обратить внимание Кремля на нужды Азербайджана для него стало средство политического давления — регулярные заявления об отставке. Эти письма и обращения не могли быть проигнорированы, ведь Нариманов пользовался особым уважением Ленина как принципиальный и идейный строитель коммунистической партии.
Его обращения в Москву всегда становились предметом обсуждения, несмотря на сопротивление таких видных большевиков, как Орджоникидзе, Микоян, Мирзоян и Киров. Лишить Нариманова поста было невозможно — это подорвало бы доверие коммунистов в национальных республиках к центральной власти. Доктор исторических наук Ильгар Нифталиев, опираясь на официальные документы, объясняет, в чем заключались основные обвинения в адрес Нариманова со стороны левых радикалов. Так, «левые» утверждали, что в азербайджанской деревне революция еще не произошла полностью, и призывали к поджогу имений беков, чтобы крестьяне наглядно ощутили ее наступление. Они требовали немедленной полной конфискации имущества без различия между крупной и мелкой буржуазией.
В противоположность этому, «правые» выступали за составление четких списков и адресов буржуазии перед проведением конфискации. Одним из пунктов критики «левых» в адрес Нариманова была также этническая непрозрачность кадрового состава ключевых учреждений, таких как Азнефть и Бакинский Совет, где преобладали немусульмане. Нариманов видел выход в образовании — он предлагал подтянуть уровень грамотности мусульманских рабочих до уровня русских, чтобы в будущем они могли наравне участвовать в управлении страной.
Прошедший путь от основателя районной школы в Борчалинском уезде после окончания Горийской учительской семинарии до инициатора создания школ в Баку, Нариманов вместе с Хабиб беком Махмудбековым и Султан Меджидом Ганизаде осуществил мечты Хасана бея Зардаби и Гаджи Зейналабдина Тагиева. За заслуги в просветительской деятельности в Русско-татарской и Реальной школах он был награжден орденом Святого Станислава III степени.
Даже находясь на высших постах РСФСР, Нариманов остался верен своему призванию учителя. В марте 1924 года он добился на заседании Политбюро выделения значительной части нефтяных доходов на развитие образования и здравоохранения в Азербайджане — несмотря на возражения Феликса Дзержинского. Свои рекомендации он направил в Баку председателю Совета Народных Комиссаров Кязимбеку Мусабекову.
Таким был Нариман Нариманов — борец за национальное самосознание, носитель морального кодекса «наримановщины», человек, живший как муджахид и ушедший как шахид. Его жизнь была жертвой во имя будущего Азербайджана, а дело, начатое им, навсегда останется частью духовного и политического кода нации.
Шараф Джалилли
