Сталин: «Нариманов был нужен России лишь как знамя»
В истории азербайджанского национального самосознания и государственности как архитектор Азербайджанской Народной Республики Мамед Эмин Расулзаде, так и народный комиссар Нариман Нариманов занимают своё особое место. Оба были историческими личностями, которые боролись за свободу и независимость Азербайджана, превращали перо в штык и становились щитом в окопах духовного просвещения нации.
Почему же Расулзаде и Нариманов стали непримиримыми противниками? Этот вопрос долгие годы занимал умы серьёзных исследователей. До создания Республики, несмотря на разницу в возрасте в 14 лет, отношения между ними были не просто доброжелательными, а по-настоящему тёплыми. В одной из статей в газете «Икбал» Мамед Эмин Расулзаде называл Нариманова «наш старший брат господин Нариман».
Однако всё изменилось после того, как в период Мартовской резни — когда было безвинно убито более 30 тысяч азербайджанцев — Нариманов занял позицию, совпадавшую с точкой зрения Шаумяна и Джапаридзе, называвших трагедию не геноцидом, а «столкновением».
В своих последующих публикациях Расулзаде критиковал его как «политика узких взглядов» и «заклятого врага азербайджанской автономии». В ответ Нариманов в письме Насиб бей Юсифбейли писал, что «им не хватает мужества говорить правду» и что «настанет время, когда им придётся предстать перед судом».
Так, исторические личности разделённой пополам Родины отвернулись друг от друга. Судьба и исторические обстоятельства привели к тому, что талантливый писатель, профессиональный врач и серьёзный государственный деятель Нариман Нариманов уверовал в коммунистическую идеологию и Москву — веру, которая стала для нации горьким источником бедствий.
Хотя большевистский режим стремительно поднимал Нариманова по служебной лестнице, слова Сталина в письме к Чичерину — «Нариманов был нужен России лишь как знамя» — воплотились в реальность. Позднейшие письма Нариманова к Ленину, Сталину и его сыну Наджафу Нaриманову стали свидетельством того, что он «поверил оккупантам, пришедшим в облике большевиков», и был ими обманут.
Трагическая смерть Нариманова окончательно доказала, что большевики, враги азербайджанской автономии, стали источником бедствий и смерти не только для Республики, но и для всего народа.
Обвиняющие Нариманова в «Зангезурском вопросе» забывают, что на момент его прихода к власти это решение уже было принято — требовался лишь официальный подписьной акт. Те, кто занимает ошибочную позицию по отношению к нему, также упускают из виду, что если бы не комиссар Нариманов, то вопросы «Закаталы» и «Нагорного Карабаха» были бы решены большевистской Россией исключительно в её собственных интересах, а Нахчыван, который он называл «воротами Востока», превратился бы в очаг ещё более опасной напряжённости.
Не было бы также и того лидера, который оказал решающую поддержку освободительной борьбе Турецкой Республики. Когда в 1921 году обсуждался вопрос Нагорного Карабаха — ставший после Гюлистанского и Туркманчайского договоров тяжким бременем на груди Азербайджана — в истории не осталось бы и следа о человеке, который, бросив вызов Ленину, Сталину, Орджоникидзе и Кирову — «палачам Азербайджана», — заявил: «Либо сегодня ночью я решу вопрос Карабаха, либо решу его так, как считаю нужным!»
Сегодня вызывает гордость, что больше не существует ни большевистской России, ни оккупированного Карабаха, ни Восточного Зангезура. Благодаря воле Верховного Главнокомандующего, Президента Ильхама Алиева — «Карабах — это Азербайджан!».
Тем, кто ставит Нариманову «клеймо Зангезура», обвиняет его в исторической ошибке, следует помнить и слова Расулзаде: «Наш старший брат господин Нариман».
Нация становится нацией благодаря своим историческим личностям! А история и её герои не подлежат пересудам.
Шараф Джалилли
