Наш собеседник – всемирно известный фотограф азербайджанского происхождения Реза Дегати
– Ваши фотоснимки известны во всём мире, вы очень знаменитый фотограф. Однако ваша жизнь — нечто большее, чем просто фотожурналистика. Фиксируете страдания людей в напряжённых условиях, в трудные моменты, и доносите это до всего мира. По какой причине вы этим занимаетесь? Действительно ли люди в момент страданий и боли в наиболее обнаженной форме выражают свои чувства? Или этому есть иная причина?
– Что такое профессионализм в искусстве? Кто такой профессионал? Я всегда думал, что будь то писатель, художник, поэт или фотограф — если он что-то создаёт, то должен служить человечеству. На самом деле я архитектор. Но вот уже 40 лет, как оставил эту профессию и занимаюсь фотографией. Если бы я остался в Париже, снимал моделей, занимался рекламой, сегодня был бы очень богатым человеком. Но я снимал в горах, под пулями, в местах, где живут вынужденные переселенцы. Почему? Сам себе задавал этот вопрос. И, думаю, лучший ответ будет таким: одна моя фотография написала историю целого народа. Фотография — это высшее искусство. Читать любят немногие, и каждый читает на своём языке. А у фотографии нет языка — она универсальна. Фотография сама по себе язык общения, и это был первый язык в истории человечества. В Древнем Египте первые письменные знаки — иероглифы — тоже были фотографиями, это эмодзи. Эмодзи — это новый язык. Три эмодзи могут рассказать целую историю. А текст на нашем родном языке прочитает максимум 8–10 миллионов человек. Фотографию же поймут все — независимо от языка, вероисповедания, национальности. Фотография способна изменить человека. Когда я это осознал, когда увидел, что фотография оставляет след в культуре, в истории, я оставил всё и пошёл за этим. Много раз я был ранен, не раз думал: «Это мой последний шанс, последний кадр» — и всё равно снимал.
Я уже 30 лет показываю миру правду о Карабахе, о Ходжалы. Как вы знаете, у армян очень сильное лобби, но я везде сражался с ними только с помощью своих фотоснимок.
– Вы человек, живущий с надеждой?
– Порой кажется, что это уже конец. Но затем, после очередного шага, рождается надежда, и ты понимаешь, что это ещё не конец. Именно это мгновение между отчаянием и надеждой — и есть всё. Но я никогда не был в полном отчаянии. Это путь человечества. Я вижу путь человечества. Я знаю, куда мы идём, к чему стремимся. Я это вижу. Люди, как правило, ошибаются. Если человек достиг вершины — всё у него хорошо: он хорошо одет, в костюме, с галстуком, у него дорогая машина… И кажется, будто он достиг высшей точки. Но когда я смотрю на человеческую жизнь, думаю: человек по сравнению с историей человечества — всего лишь младенец в возрасте одной недели. Мы сотни тысяч лет жили в лесах, и даже ничего не знаем об эпохах истории. Запись информации в виде текста у людей существует всего 7000 лет. Всё, что было до этого, мы даже не записывали. Настанет время, когда люди следующих поколений будут говорить о нас как об исконных, первобытных.
Первый признак первобытного мышления — это когда деньги направляются не на образование детей, а на войну. Вместо того чтобы строить школы и больницы, люди строят пушки и танки. Это и есть знак примитивности. Уверен, что наступит время, когда на нынешние войны и захваты будут смотреть как на проявления первобытного состояния. Я всегда полон надежды, и она всегда была со мной. Представьте, сколько смертей я видел. Сколько сотен тысяч раненых прошло перед моими глазами. Но я открыл для себя одну тайну. Это — чтение поэзии. Я читаю стихи на 5–6 языках. Когда я читаю их, мне становится легче. Поэты — те люди, которые исцеляют душу человека.
– Вы – основатель школы «Айна».
– Когда я перешёл от архитектуры к фотографии — это было около 40 лет назад — уже тогда размышлял о том, какое наследие оставит фотография человечеству. Я понимал, что в будущем люди будут общаться между собой с помощью фотографий. Будут переписываться фотографиями. И подумал: почему бы мне одному не начать писать? Особенно в тех местах, где идёт война, где у людей нет голоса… Я сам был голосом безмолвных, и захотел, чтобы эти безмолвные люди, особенно женщины тоже могли донести свой голос до мира.
Я всегда видел, что самыми большими жертвами войны являются женщины, затем дети, после — мужчины, солдаты, политики и так далее. Но в этом списке на первом месте всегда женщины. Их голос должен быть услышан. Я захотел научить их фотосъемке. Более 20 лет мы обучали афганских женщин в Кабуле снимать фотографии, работе на радио. Помогали снимать фильмы для телевидения. В Африке, в бедных кварталах городов Аргентины я учил молодёжь не просто фотографировать, а делать фоторепортажи, обучал их тому, как можно посредством фотографии возвысить свой голос. Я преподавал и во многих университетах мира.
– Господин Реза, вы часто посещаете Азербайджан. Сильно ли изменился Баку за эти годы?
Баку очень изменился. С детства, когда в Тебризе звучало имя Баку, глаза моего отца наполнялись светом. В юности он жил в Баку. Наша семья часто бывала в этом городе. Позже, когда границы закрылись, большая часть наших родственников осталась по ту сторону реки Араз. Мы долго не могли получить от них никаких известий. Поэтому для меня Баку всегда имел особое значение. В то время как в Азербайджане был коммунизм, в Иране царствовал шахский режим. Произносить имя Баку было запрещено. Я был ребёнком, помню, как отец вечерами садился у радиоприёмника, накрывался одеялом и слушал радио. Доносился женский голос. Я не понимал, почему он слушает это радио под одеялом. Оказалось, он слушал радио из Баку. Поскольку это было запрещено, он не хотел, чтобы соседи услышали — ведь тогда это могло плохо закончиться. Так вот, Баку занимал такое место в наших сердцах.
В 1987 году писатель Эльчин Эфендиев и Рамиз Абуталыбов пригласили меня в Азербайджан. В те времена поездки были запрещены. Я был очень рад этой возможности. Мы прибыли в Баку. Моей радости не было предела… Мы прибыли в бакинский аэропорт. В те годы он был совсем маленьким и лишённым элементарных удобств. Первое, что я спросил: «Почему вы привезли нас сюда? Почему мы не поехали в аэропорт?» Мне ответили: «Это и есть аэропорт». Я был удивлён: «Разве это бакинский аэропорт?»
Мы отправились в город. Дорога была разбитой. Повсюду ощущался запах нефти. Я не смог сдержать слёз. Меня спросили, почему я плачу. Я ответил: «Разве это и есть Баку?»
Нас было трое. Мы направились в Ичери-шехер. Там собрались прославленные интеллектуалы Азербайджана — Анар, Бахтияр Вахабзаде, Фикрет Годжа, Фархад Халилов, Хайям Мирзазаде и другие. Увидев их, я обрёл надежду: у Азербайджана такие замечательные интеллектуалы, значит, его будущее непременно будет светлым. Затем я приехал снимать события 20 января 1990 года. Это были крайне напряжённые времена. После этого были снимки в Ходжалы, в Шуше и съёмки в период войны в целом. Затем я остался, чтобы помогать вынужденным переселенцам. Я основал школу для беженцев из Зангилана на Баилово и она до сих пор существует. Но тогда Баку всё ещё оставался тем же старым городом. В 2011 году я вновь был приглашён в Азербайджан по приглашению Фонда Гейдара Алиева. Госпожа Мехрибан Алиева пригласила меня для работы над книгой об Азербайджане. Тогда я впервые увидел новый аэропорт. Это уже было современное, красивое здание. Я также увидел новую прекрасную дорогу. И снова не сдержал слёз. Я сказал: «Я видел Баку в том его прежнем облике, а теперь он стал таким прекрасным». Но это были слёзы радости. Я много фотографий снимал в Баку. Этот город невероятно изменился, похорошел. Для меня Баку — это загадка, тайна, находящаяся где-то между Пекином и Парижем. Баку — великая и прекрасная тайна Шёлкового пути.
– Какой бы вы дали совет нынешней молодежи?
– Я увидел Баку начиная с 1987-го года. Нынешнее поколение — его называют поколением Z — не знает, каким был Баку раньше и каким трудом он стал таким, каким мы его сегодня видим. Они не видели прежнего Баку, не знают, через какие страдания прошли их родители. Я очень хотел бы, чтобы они изучали историю, чтобы понимали, через какие испытания прошли их матери, отцы, деды и бабушки, чтобы довести Баку до нынешнего состояния.
– И напоследок… Что для вас значит фотография?
– Снимать фотографии для меня — как дышать. Когда не фотографирую, мне кажется, что я не дышу.
Беседовала: Дениз Мамедли
